Тридцать (2019)

Ларс Мюллер, инженер-электрик из Кройцберга, копался в подвале своей хрущёвки, пытаясь починить сломанный щиток, когда наткнулся на радиоприёмник Grundig 1954 под грудой старых газет. На корпусе — царапины, похожие на буквы «WV» — метка Западной Германии. Включил: вместо волн — шипение, прерываемое шёпотом на непонятном языке. Соседка Ханна, студентка-историк, спустилась с этажом выше, услышав гул. «Это не помехи, — ткнула пальцем в динамик, — тут ритм, как азбука Морзе. Только... медленнее». На следующий день Томас, коллега Ларса из городского архива, принёс в кафе у метро «Гёрлицер Парк» папку с отчётами 1986 года: девять человек исчезли за неделю в радиусе трёх километров от дома Ларса. «Смотри, — Томас размазывал кофейную пену по салфетке, — все работали с электрикой. Как ты».

Они с Ханной нашли в библиотеке карту подземных коммуникаций, перечёркнутую красным крестом возле старой трансформаторной будки. В тоннеле за ржавой дверью Ларс натянул на лицо шарф, чтобы не дышать плесенью, и наступил на окурки с мятной бумагой — следы Отто, электрика-пенсионера, который позже пробурчал: «Там лампы сами гаснут, если слишком близко подойти». В комнате за узким лазом Ханна нашла стеклянную колбу с нитями внутри, похожими на нервы, а Ларс — дневник с записями о «резонансных камерах». Последняя страница: «Они в проводах. Выключи свет — и они увидят тебя». На обратном пути фонарь Ларса начал мигать в такт радиопомехам, а из динамика в его квартире прорвался голос, повторяющий: «Мюллер... Мюллер...» — с интонациями его покойного отца.