В конце всех зарежут (2020)

В захолустном городке Налларбор, где пыль оседает на витринах магазинов, Кензи Мэйо каждое утро затягивает резиновые сапоги, чтобы чистить ножи на местной бойне. Ее брат Бретт, с татуировкой кенгуру на предплечье, копит деньги на билет в Сидней, пряча купюры под матрасом в трейлере. Лейла Феннер, дочь владелицы паба, роется в коробках с дедовскими журналами в гараже, выискивая заметки о ритуалах 1920-х годов. Оскар Рид, парень с шрамом через бровь, водит грузовик с мясными тушами, в кабине которого вечно пахнет железом и формалином. «Ты веришь, что мясо помнит, как его убили?» — спрашивает он Кензи, когда та моет руки в раковине с ржавой водой. По субботам они собираются у высохшего водоема, где Лейла рисует мелом символы на камнях, а Бретт дразнит ее: «Опять вызываешь демонов из-под земли?»

После того, как на заброшенной ферме находят тело мясника с вырезанным на груди знаком, похожим на перевернутые вилы, Оскар приводит группу в старую церковь-склад. Там, под ящиками с консервами, они находят дневник проповедника 1898 года: «Три жертвы для очищения, четвертая — врата». Лейла сопоставляет даты — каждые 30 лет. Кензи замечает, что шрамы на руках Оскара совпадают с рисунками в книге. «Твой отец тоже исчез в 90-х, да?» — бросает Бретт, сжимая монтировку. Ночью, пока цикады оглушают тишину, Кензи пробирается в офис бойни, находя список работников с пометками красным: два имени уже вычеркнуты. Когда грузовик Оскара глохнет посреди эвкалиптового леса, а вдалеке слышится звон цепи, Лейла шепчет: «Он не врата. Он приманка».