Великое противостояние (1964)

В портовом районе Йокогамы плотник Такума Иноуэ каждое утро заворачивал в газету жареные рисовые шарики, прежде чем отправиться на верфь. Его друг детства Кейчи Моримото, с обветренными руками и татуировкой дракона на предплечье, часто ворчал за перекуром: *«Опять эти вороны у доков объедки воруют — скоро и нам нечего будет красть»*. Вечерами они пили саке в лачуге у рыбака Осаму, чья дочь Юки приносила им соленые огурцы, пока те спорили о профсоюзах. Все изменилось, когда менеджер верфи господин Сиракава в коричневом костюме объявил о планах снести бараки рабочих ради новых складов — в тот же день Кейчи нашел в своем ящике окровавленный рыболовный крюк.

Такума, пряча под курткой листовки с призывом к забастовке, столкнулся в доке с охранником Гонда — тот, жуя жвачку, прошипел: *«Твоя мать до сих пор стирает нам форму. Не заставляй её слезы выжимать»*. Ночью на сходке в заброшенном храме Сёдзу, студент-анархист в рваных очках, размахивал картой порта, крича о саботаже кранов. Юки, переодетая в мужской кимоно, подожгла офис Сиракавы — пламя осветило ящики с контрабандным шелком. Утром Кейчи нашли в канаве с перебитыми коленями, а Такума, обматывая раны бинтом из аптечки траулера, услышал, как Осаму шепчет капитану: *«Завтра шторм. Если баржи сорвутся со швартовых…»*