Ничего кроме человека (1964)

Джек Морроу, бывший механик с шрамом над левой бровью, торчит у вокзала Грейптауна — городка, где каждый второй работает на сталелитейном заводе. Его сестра Лена, медсестра с вечно засаленным халатом, ворчит, пока перевязывает ему руку после очередной драки в баре *«Железный Рог»*: «Опять полез в чужой разговор? Думаешь, папаша с неба одобрит?» Джек молчит, разглядывая ржавые рельсы. Утром на завод приходит уведомление — сокращения. Карл Брик, начальник цеха в костюме с латанными локтями, собирает рабочих у пресс-станка: «Либо соглашаемся на треть зарплаты, либо к лету все на улице». В углу цеха 19-летний Томми, племянник Джека, швыряет гаечный ключ в стену — трещина на кирпиче.

Лена находит в ящике отца старые профсоюзные листовки 30-х, пахнущие табачной пылью. «Ты хочешь повторить его историю?» — спрашивает она, пока Джек чинит мотоцикл «Индиан» во дворе. Ночью Карл приходит к нему домой, ставит на стол бутылку виски: «Знаешь, почему закрываемся? Шефы из Чикаго купили землю под автостраду. Нас с тобой — мусор». Утром Джек вешает листовку на доску объявлений у почты. Томми крадет динамит из заброшенной шахты, Лена кричит: «Ты совсем ебанутый?» В финале — толпа у ворот завода, Карл держит в руках контракт, Джек шагает вперед. Звон разбитого стекла — кто-то кидает камень в окно офиса.