Тулуза (2018)

Лена Шульц, архивист с привычкой заваривать ройбуш в синей эмалированной кружке, нашла в подвале берлинской библиотеки потрепанный конверт с маркой 1943 года. Внутри — письмо солдата, описывающее побег через канализационные туннели под Рейхстагом, и нотный лист с мелодией, подписанной «Für Elsa». За кофе в «Kaffee Mitte» Йохан Беккер, ее сосед с залыпанным синтезатором в рюкзаке, вслух сравнил ноты с рифом из своей новой композиции: «Этот диссонанс в третьем такте — будто метроном сломался. Ты где это выкопала?» На следующий день они бродили по сырому тоннелю U8, пока Лена не споткнулась о ржавую табличку с названием «Тулуза» — так в 40-х называли секретный склад.

Марта Зигель, бариста с розовым ирокезом, заметила двух мужчин в серых пальто, которые три дня подряд заказывали американо и перешёптывались о «проекте в районе Моабит». Она оставила Лене записку на салфетке: «Спроси про Шарлоттенбург, 72 — они вздрогнули, когда я протерла рядом стол». Ночью, пробираясь через заколоченный вход в бомбоубежище, Йохан наступил на стеклянную ампулу с этикеткой «IG Farben, 1944», а Лена нашла ящик с плёнками, где женщина в лабораторном халате напевала ту самую мелодию. «Они не просто скрывали технологии, — прошептала она, услышав шаги в коридоре, — тут целая опера подменяла частоты. Мы сейчас в их ловушке».