София (1 сезон)

Зоя Палеолог выходит из повозки у московских ворот, поправляя платье с вышитыми двуглавыми орлами. Свита шепчется: «Видали, как крестится? Не по-нашему». В Успенском соборе Иван Васильевич молча берёт её руку — пальцы у неё холодные, несмотря на июльскую жару. На пиру боярин Щеня тычет ножом в курнику: «Твои греческие попы Фрязина нам навязали. Теперь этот Аристотель стены Кремля ломает, кирпичами чужими обкладывает». София, ещё коверкая ударения, бросает через стол: «Каменный город для твоего внука строю, Борисыч. Чтоб татарам не спалил».

Через год в опочивальне пахнет воском и тмином — повитухи завернули первенца в пелёнку с вензелем Палеологов. Иван смотрит, как жена чертит на пергаменте схему водопровода: «Римляне трубы под землёй прятали. Хочешь, чтоб в палатах у тебя мылись, а не в бане толпой?» Дьяк Фёдор Курицын крадёт из ларца золотую буллу с папской печатью, позже сунет её в донесении новгородским посадникам. Когда митрополит Филипп отказывается благословлять «латинскую куклу», София ставит в моленной образ Богородицы, привезённый из Константинополя: «Теперь ваш, русский. Сама маслом покрыла».