Четвертая война (1990)

Вот как можно переосмыслить этот сюжет, добавив немного жизни и нервов:

Конец 80-х, еще до падения Берлинской стены. Граница между Чехословакией и ФРГ — знаешь, это как гигантская разделочная доска, где вместо продуктов войска расставлены. На Востоке тогда только-только начинали шевелиться — перемены витали в воздухе, но до реальных действий было далеко. С нашей стороны, за ржавой колючкой, советы окопались с видом «мы тут навсегда». А по ту сторону — американцы с немцами, будто игрушечные солдатики из дорогого магазина: каски блестят, техника начищена до зеркального блеска.

И вот на этом пороховом складе встречаются два полковника — Кноуз, американец, прошедший ад Вьетнама (до сих пор во сне джунгли видит, говорят), и наш, Валачев, который Афганом пришибленный. Представляешь, каково это — годами считать человека врагом, а потом понять, что он, возможно, единственный, кто тебя сейчас понимает? Они же как зеркала друг для друга: оба знают вкус чужой земли под сапогами, оба видели, как их ребята гибнут за политические амбиции каких-то стариков в кабинетах.

Годами они друг друга в прицелах держали, а тут вдруг сошлись лицом к лицу — не стрелять, а говорить. Ирония судьбы: чтобы мир не взорвать, им надо сначала друг друга не прикончить. В голове не укладывается — два вояки, которых всему жизнь учила стрелять первыми, теперь вынуждены словами тушить этот адский костер. Как они там, в этой нейтральной полосе, сидят? Наверное, сигареты друг у друга закуривают дрожащими руками, смеются нервно, вспоминая каждый свои джунгли и пески... Страшно представить, что творится у них внутри — вся система рушится, а война уже не черно-белая, а какая-то грязно-серая.