Босоногий Гэн 2 (1986)

Представь: мальчишка, которому пришлось пережить настоящий ад — тот самый огненный вихрь, что смешал небо с землёй. У Гэна осталась только мама да неродившийся братик или сестрёнка в её животе. Всё остальное — дом, папа, старший брат — превратилось в пепел за считанные секунды. И вот он, пацан лет десяти, уже не плачет — некогда. Нужно искать еду, таскать воду, рыться в развалинах, пока пальцы не стираются в кровь. Голод — он ведь как зверь лютый: не даёт спать, гонит на опасные шаги. И тут — бац! — встречает в разграбленном городе парнишку, точь-в-точь похожего на погибшего брата. Сердце ёкнуло: «Неужели это он? Вернулся?». Конечно, нет. Но в глазах того мальчишки тот же страх, та же пустота. Сдружились быстро — в войне выживают стаями, как волчата. Прошли годы. Три? Чёрт, время тогда текло странно: то тянулось, как раскалённая смола, то пролетало за миг. Мама устроилась на работу — шила одежду из тряпок, Гэн даже в школу пошёл. Казалось, жизнь потихоньку заламывает сломанные ветки... А потом мама начала кашлять. Сперва тихо, будто стесняясь. Потом — так, что казалось, лёгкие вот-вот выплюнет. Врачи руками разводят: «Радиация... Лекарства дорогие». А какие там лекарства? Страна еле дышит: на улицах банды, еду выменивают на тряпьё, детишки как тени шныряют по помойкам. Гэн рвётся на части. Ночью таскает уголь с поездов — чуть под стрелой не раздавило. Днём — рыбачит в отравленной реке, хотя рыба там давно с гнильцой. Случайно подслушал, что в подпольном госпитале есть какой-то препарат… Сумма астрономическая. И ведь знает, что это капля в море, но готов на всё — даже воровать у спекулянтов, хотя те запросто пристрелят. Самый страшный момент? Когда мама, вся в поту, шепчет: «Хватит, сынок… Отдохни». А он не может. Потому что если остановится — умрёт последняя ниточка к тому миру, где люди ещё смеются без оглядки на небо. Вот и думаешь после таких историй — как они, чёрт возьми, выживали? На одном упрямстве? Или потому, что в кромешной тьме даже крохотная искра надежды светит как солнце?