Ноябрьская луна (1984)

Вот, попробую передать своими словами — знаешь, иногда истории цепляют так, что потом неделю не можешь отойти. Представь: Франция, сороковые, но вокруг не пафосных солдат с плакатов, а две девчонки. Одна — беженка из Германии, еврейка, сбежавшая от кошмара, который даже назвать страшно. Вторая — местная, парижанка, наверное, с ароматом круассанов в волосах и упрямым огоньком во взгляде. Они встречаются случайно, а может, судьба? Тут бы романтика, прогулки по Сене... Но нет, жизнь-то как сценарий крутит — в тот самый момент, когда сердца начали биться в унисон, немцы врываются в Париж. И понеслось: побег на юг, эти вечные «тише!» под стук сапог, ночёвки в полуразрушенных сараях, где ветер свистит сквозь щели. Девчонки шепчутся по ночам — не столько о любви, сколько о хлебе и том, как не сойти с ума от страха. Ты чувствуешь, да? Каждый шаг — будто по лезвию, каждая тень — угроза. А между ними эта связь... Не слащавая, нет — колючая, как ежевика в придорожных кустах. То ссорятся до слёз из-за последнего глотка воды, то смеются истерично, когда находят брошенную куклу в разбомбленной деревне. Самый дух захватывает, как они выкручиваются: то притворяются сёстрами, то сливаются с толпой беженцев, где каждый второй — потенциальный предатель. И ведь выживают не потому, что сильные — просто отступать некуда. Иногда кажется, будто сама война их испытывает: «А ну-ка, что вы стоите, ваша любовь?». А они... Ну, понимаешь, в конце концов, не про победу тут речь. Про то, как даже в аду можно отыскать капельку тепла — в прикосновении руки, в краденом яблоке, в шепоте: «Держись, мы ещё посмеёмся над всем этим». (Как-то так. Чувствуется, что история не про героизм, а про хрупкость и упрямство двух живых людей. Без пафоса, зато с мурашками).