Бродвейская мелодия 40-х (1940)

Представь: Нью-Йорк 40-х, дым сигарет клубится под потолком танцхолла, а два парня — Джонни Брей и Кинг Шоу — выдают такие па на паркете, что зрители аж зажигалки достают вместо аплодисментов. Ну знаешь, этакий огонь в движении, когда кажется, будто они читают мысли друг друга сквозь стук каблуков. И вот однажды врывается этот Боб Казей — тип, от которого бродвейские звёзды как мотыльки на свет летят. Глянул на ребят, усмехнулся этак хищно и так, между прочим, бросает: «А не хочешь, Джонни, станцевать с Клэр Беннетт? Балерина — небо и земля, но ты справишься». Ага, щас! Развести их, как последних лохов? Да они же с Кингом как братья — смех, шутки, двадцать лет на одном ритме. Отказали, конечно. Но тут-то всё и началось, понимаешь? Вместо тихого «прощай» — взрыв. То ли ревность, то ли амбиции, но за кулисами пошла такая движуха: сплетни гуще театрального грима, костюмерша путает парики с живыми крысами (да, это правда было!), а на сцене… Боже, эти номера! Представь: лестницы, которые рушатся под танцем, джаз, рвущий сердце, и зрители, которые орут «бис!» до хрипоты. Странно, да? Дружба против славы, искры против привычки. Иногда думаю — а что, если бы Кинг тогда сказал «давай, рискни»? Но нет, они выбрали иначе. И, знаешь, это гениально: их дуэт не умер, а взорвался фейерверком, из которого родилось шоу, перевернувшее весь Бродвей. Жаль, сейчас так не умеют — без фальшивого пафоса, с душой и парой синяков от репетиций. Вот оно, настоящее — грязное, смешное, безумно живое.