Превращение (2023)

В переулках Бандры, заваленных коробками от сладостей *barfi*, 14-летняя Адити копошится в груде старых вещей у лавки старьёвщика. Младший брат Радж тычет пальцем в треснутый медный кувшин: «Смотри, тут змея нарисована!» — но девочка уже замечает в щели между камнями шершавый осколок, похожий на обломок кокоса. Положив артефакт в карман с дыркой (пришлось перевязать ниткой от сари), она не видит, как на запястье вспыхивает узор — точь-в-точь как татуировка у бродячего факира возле станции Churchgate. Дома, пока мама режет лук для *aloo gobi*, Адити вдруг чешет нос — и ногти превращаются в острые когти, оставляя царапины на глиняной кружке.

«Опять с котами возилась?» — ворчит мать, вытирая руки о красно-жёлтое полотенце. Адити молчит, пряча под столом ладони с шершавыми подушечками, как у уличного пса Баджу. На следующее утро, убегая от торговца, который поймал её на краже манго (рука сама потянулась!), она вдруг прыгает через забор как цирковая макака. Радж, жующий *pani puri* у школы, видит, как тень сестры на стене вырастает рогами. «Ты теперь как демоница из бабушкиных сказок?» — шепчет он, а Адити, поправляя сползший школьный галстук, бросает: «Молчи, а то в лягушку превращу». По вечерам она прячет под кроватью выпавшие клыки и перья, пока за окном кричат продавцы газет и шипит масло на сковороде у соседей.