На горизонте сгущаются тучи, и мир замирает в предчувствии катастрофы. Два живописных острова в Карибском море становятся эпицентром напряженного противостояния, угрожающего их полным уничтожением. Воздушное пространство закрыто, а подступы с моря патрулируются смертоносными дронами. В этот критический момент, когда каждая секунда на вес золота, трое элитных бойцов спецназа получают задание, от
Йорис ковыряется в цепи ржавого велосипеда, когда клиент приносит старый «газик» с корзиной, полной мокрых тюльпанов. «Слышал, вчера на канале Биргмайер нашли якорь XVIII века», — бросает мужчина, вытирая ладони о комбинезон. За углом, в крохотной квартире над сырной лавкой, Лотте рисует углём портрет Каспера — тот чистит сетки, его пальцы пропахли рыбой. «Твоя бабка точно упоминала *Зебру*?» —
Ларс, патологоанатом из Утрехта, каждое утро заезжал в пекарню на Oudegracht, брал круассан с миндальной пастой и ставил велосипед у кирпичного здания морга. 23 октября, вскрывая тело подростка с отметиной в виде трезубца на лопатке, он заметил, что печень исчезла. "Протоколы вчерашнего дня — тут только Бейер и я", — бормотал он, сверяя записи на потрёпанном ноутбуке. В тот же вечер,
В портовом городке Схагене, где улицы пахнут солёным ветром и рыбой, Ян Ван дер Берг копается в бумагах портового управления. Его пальцы заляпаны чернилами из-за сломанной ручки. «Ты опять засиделся, — говорит Лиза, его жена, ставя на стол остывший кофе. — Анна ночью опять слышала, как кто-то стучал в окно». Их дочь Анна, 14 лет, в наушниках с рваным проводом, рисует в тетради озеро с красным
Знаешь, есть у меня одна история про семью с нашей улицы — ну, там, где в том рыжем домишке живут четверо сорванцов. Рассказывают её от лица младшенького, Тима, ему лет семь. И вот этот карапуз… Бедолага из кожи вон лезет, чтобы не отстать от старших братьев. То ли от жадности бутеры давит, пытаясь «подрасти» (смешно, конечно — он же как хомяк, щёки раздувает!), то ли внезапно геройствует: