Юрий Пимкин

Иван Савельев, бывший следователь из Питера, топчет окурки на кухне хрущёвки с жёлтыми обоями. Чайник свистит, когда звонит Ольга, сестра его погибшего напарника: «Вчера на старом элеваторе нашли Генку. Не самоубийство. Приезжай». В кармане Генки — ключ от гаража на окраине, где пахнет бензином и ржавчиной. Иван ковыряет отвёрткой замок ящика верстака — внутри пачка фотографий с маркировкой «ЗК-12» и обрывок накладной с печатью местного завода. У сторожки завода «Красный пролетарий» старик
Саша, пятнадцати лет, в рваных кедах, каждое утро пробирался через грязный двор к конюшне. Геннадий, отец, уже развешивал мокрые попоны на ржавую изгородь: "Продадим Изумруда — долги за свет покроем. Ишака старого на мясо возьмут". Конь, с шерстью цвета чайной розы, тыкался мордой в карман Саши, выискивая сухари. Вечером мальчишка подменил замок на воротах, спрятал уздечку под фанерную кровать, где валялись гайки от трактора и пузырёк валерьянки. Три дня Саша прятался с конём в
Лика, журналистка из спального района Петербурга, в пятницу вечером копается в старом чемодане, который достала с антресолей. Между детскими фотографиями и потрепанным блокнотом находит записку: *«Катя. Ул. Восстания, 32. Спроси Соню»*. На следующий день она едет в центр, игнорируя смс от мужа Артема: «Где ты? Опять свои расследования?». В полузаброшенном доме на Восстания старуха-соседка, жуя баранку, бросает: «Соня? Давно съехала. А Катю ту девчонку, что исчезла, искать надо?» Лика звонит
Кирилл, парень в потёртых кедах и чёрной куртке с оторванным карманом, каждое утро замечал странности: тени на стене общежития МГУ двигались на секунду позже людей. В метро «Воробьёвы горы» он увидел, как старушка с авоськой растворилась в воздухе, оставив запах мятных леденцов. «Ты опять не спал?» — спросила Аня, его соседка по этажу, протягивая ему стаканчик растворимого кофе с комками. Вместо ответа Кирилл показал ей треснутый экран телефона — фото пустого перрона, где секунду назад стояла