Жиска Калванда

София Малиан каждое утро втискивается в лифт старого дома в 17-м округе Парижа, вечно запаздывая на пять минут. В 7:10 она уже на кухне у Бланшо: режет багет для Леа, пяти лет, которая упрямо требует блины с шоколадом, и Луки, восьмилетнего, швыряющего ложку в стену. «Лу, съешь хоть кусочек, а то в школе заурчит, как мопед», — бормочет София, вытирая кашу с плитки метро, встроенной в стол. Анна
Лука, худощавый парень в потертой куртке, разгружал ящики с персиками на рынке в Марселе, когда к нему подошёл Антуан — владелец бара *Le Poisson Rouge*. «Долг за электричество просрочен на две недели, — бросил он, закуривая. — Если не принесешь деньги до завтра, твою сестрёнку уволят из кафе». Лука вытер руки о фартук, глядя, как Антуан уходит мимо лотков с оливками. Дома, в квартире с
Лейла, в рваной кожаной куртке, прятала паспорта в жестяной коробке из-под печенья под полом заброшенной пекарни в Марселе. Её брат Марсель, с обожжёнными пальцами от попыток вскрыть сейф в мэрии, принёс карту портовых тоннелей: «Камеры у доков сломались после шторма. Два дня — и нас найдут». Они ночевали в пустых контейнерах, где пахло рыбой и мазутом, а утром Лейла меняла цвет волос дешёвой
Люк, 28 лет, в синем рабочем халате с пятнами муки, каждое утро замешивает тесто в пекарне на углу улицы Гамбетта в Лионе. Его руки в царапинах от старой деревянной лопатки, а в углу печи — трещина, которую он заклеил скотчем еще зимой. В четверг, когда Матильда, рыжеволосая коллега, бросила ему: «Опять пересолил фокаччу? Клиенты жалуются», он потупил взгляд в тесто: «Соль сегодня странная,
В старом крыле парижской больницы Сен-Луи хирург Лука Моро задерживается после смены, перевязывая ожоги подростку-беженцу. «Говорил же — не трогай плиту в центре, пока не научишься», — бормочет он, вскрывая упаковку с мазью «Бепантен». В соседнем кабинете кардиолог Софи Леблан спорит с администратором: «Вы уволите меня за то, что я выписала нитроглицерин без страховки? Тогда снимите табличку
Мари, рыжая девушка в потёртой косухе, копошится в подвале антикварной лавки на улице Рю-де-Бельвиль. Её друг Самир, парень с татуировкой ящерицы на шее, приносит коробку суши на обед — в кармане куртки торчит старый компас с треснутым стеклом. «Смотри, что нашла в ящике с винилом», — Мари протягивает амулет в форме змеи, обвивающей ключ. Самир щёлкает крышкой зажигалки: «Это же символ культа