Омар Фиерро

В Мехико 17-летний Лукас находит в комнате отца-дальнобойщика Хавьера смятый чек из автомастерской в Несауалькойотле и три билета на корриду с датами прошлого месяца. Запах лосьона *Brut* и недокуренная «Delicados» в пепельнице — отец исчез три дня назад. Лукас пробирается через рынок *La Merced*, где торговец тамале бросает ему: «*¿Buscas al Javi? Él y los de Sinaloa fumaban вместе у киоска с шинами*». В рюкзаке под учебником алгебры — пистолет *Bersa Thunder*, который Хавьер прятал в банке с
На рынке Меделин, между лотков с чичарронами и гирляндами сушеного перца, Ана роняла авокадо из сумки. Ей нагнулся помочь мужчина в помятой рубашке — Карлос, её бывший, чьи пальцы всё ещё носили следы краски от мастерской в Койоакане. «Трес года, а ты всё так же неуклюжа», — усмехнулся он, протягивая плод. Она заметила, что он теперь носит очки с царапиной на левой линзе. «А ты всё тот же — краска даже в ушах», — бросила Ана, поправляя платок на голове, но в груди сжалось, будто от запаха
Мария, дочь владельца хлопковой фабрики в Сан-Мигель-де-Альенде, находит в старом сундуке отца медную печать с выгравированным козлиным черепом. Отец, Рамон, бледнеет: *«Выбрось это. Тут написано не наше имя»*. Вместо этого она прячет артефакт под кроватью, а на следующий день замечает, как ее младший брат Хавьер рисует те же символы на стене амбара, бормоча на непонятном языке. В городской лавке кузнеца Лусио старуха в черном шарфе шепчет ей: *«Они придут за тем, кто разбудил знак»*, оставляя