Рафаел Ераносян

Гагик, водитель маршрутки №37, каждое утро замечал старика в рваном пальто у остановки «Площадь Республики». Тот протягивал руку с жестяной кружкой, повторяя: «Сынок, на хлеб». В пятницу Гагик увидел его в дорогом кафе на Саят-Нова — старик пил кофе с эклером, разговаривая по iPhone. В тот же вечер Анаит, сестра Гагика, учительница математики, нашла в тетрадке ученика записку: «Мама платит 5000 в месяц, чтобы мы не трогали её киоск». Под кляксой — печать с тем же символом, что и на кружке
Аревик, 24 года, возвращается в родное горное село Цахкадзор после учебы в Ереване. Отец, Армен, 58 лет, жесткий винодел, встречает дочь холодно: «Ты тут с городскими идеями продержишься неделю». В доме — треснувший самовар, запах сушеного чабреца, на полу вязаные ковры с выцветшими узорами. Аревик пытается модернизировать семейный погреб, но Армен ломает новую систему терморегуляции: «Вино дышит через глину, а не через железки». Соседка Мариам, 70 лет, шепчет девушке за чашкой гранатового чая:
Армен, владелец полуразрушенной коньячной фабрики в Аштараке, каждое утро начинал с проверки дубовых бочек в подвале, пахнущем плесенью и сушёным абрикосом. Его сестра Ани, медсестра в местной поликлинике, тайком подкладывала ему в сумку контейнеры с толмой — боялась, что брат забудет поесть. Встреча с Дэвидом, шотландским дистрибьютором виски в мятом твидовом пиджаке, произошла случайно: иностранец заблудился в переулках возле рынка «Вернисаж», споря с таксистом на ломаном русском. «Ты что,
Анаит каждое утро начинала с плиты — жарила яичницу с помидорами, пока дети, Лилит и Армен, спорили из-за ванной. «Ты вчера полчаса воду лила, сегодня моя очередь!» — кричал Армен, стуча кулаком в дверь. Школа в районе Норк-Мараш, куда Лилит вечно опаздывала, магазинчик у дома, где Анаит брала лаваш в кредит — из-за цен, выросших после ремонта дорог. Муж Арам пропадал на стройке за городом, возвращался с цементом на ботинках. «Снова коммуналку повысили, — бросала Анаит, разбирая сумки. — Надо