Рафаел Ераносян

Гагик, водитель маршрутки №37, каждое утро замечал старика в рваном пальто у остановки «Площадь Республики». Тот протягивал руку с жестяной кружкой, повторяя: «Сынок, на хлеб». В пятницу Гагик увидел его в дорогом кафе на Саят-Нова — старик пил кофе с эклером, разговаривая по iPhone. В тот же вечер Анаит, сестра Гагика, учительница математики, нашла в тетрадке ученика записку: «Мама платит 5000 в
Армен, вернувшись из Москвы после двадцати лет работы таксистом, первым делом натыкается на Гагика, который как в старые времена чинит «Жигули» во дворе. «Опять карбюратор забарахлил?» — хрипит Армен, поправляя кожаную куртку, потрескавшуюся на локтях. Гагик, вытирая руки об промасленную тряпку, бормочет: «Ты бы лучше квартиру свою проверил — там теперь Ашот с семьей живет, воду не платят». Во
Аревик, 24 года, возвращается в родное горное село Цахкадзор после учебы в Ереване. Отец, Армен, 58 лет, жесткий винодел, встречает дочь холодно: «Ты тут с городскими идеями продержишься неделю». В доме — треснувший самовар, запах сушеного чабреца, на полу вязаные ковры с выцветшими узорами. Аревик пытается модернизировать семейный погреб, но Армен ломает новую систему терморегуляции: «Вино дышит
Армен, владелец полуразрушенной коньячной фабрики в Аштараке, каждое утро начинал с проверки дубовых бочек в подвале, пахнущем плесенью и сушёным абрикосом. Его сестра Ани, медсестра в местной поликлинике, тайком подкладывала ему в сумку контейнеры с толмой — боялась, что брат забудет поесть. Встреча с Дэвидом, шотландским дистрибьютором виски в мятом твидовом пиджаке, произошла случайно:
Анаит каждое утро начинала с плиты — жарила яичницу с помидорами, пока дети, Лилит и Армен, спорили из-за ванной. «Ты вчера полчаса воду лила, сегодня моя очередь!» — кричал Армен, стуча кулаком в дверь. Школа в районе Норк-Мараш, куда Лилит вечно опаздывала, магазинчик у дома, где Анаит брала лаваш в кредит — из-за цен, выросших после ремонта дорог. Муж Арам пропадал на стройке за городом,