Петер Такачи

Ласло, 42 года, каждое утро протирает лысеющую макушку перед треснувшим зеркалом в хрущевке на окраине Будапешта. Он развозит архивные документы на потрепанном Skoda Octavia, слушая подкасты о средневековой поэзии. В пятницу вечером заходит в «Кишпажа» — кафе с линолеумным полом и запахом жареного лука — где официантка Каталин, с татуировкой дракона на запястье, бросает: «Опять солянка? Может,
Ласло, бывший инженер метро, каждое утро пробирался через руины рынка на площади Ференца, где торговали картофельными очистками и самодельными свечами. Его сестра, Эржебет, ворчала, зашивая дыру в его плаще: *«Опять везешь эту ржавую консерву? Солдаты у моста уже пару раз свистнули — следующий раз выбьют зубы»*. Он прятал под пальто банку тушенки, выменянную на старые чертежи тоннелей, — в