Марина Куклина

Оксана, официантка в заведении возле старого трамвайного кольца, протирала стойку тряпкой с запахом прокисшего компота. За углом, у окна с отслоившейся краской, Марьяна в зеленом берете ковыряла вилкой в холодном варенике и рисовала углем на салфетке облезлого воробья. «Ты опять за кофе не доплатила», — бросила Оксана, указывая на пятно от кофе на чеке. В ответ услышала: «Это комплимент за твой фирменный сироп из облепихи — пахнет клеем». В дверь ввалился Борис, таксист с перегаром: «Мне бы
Андрей Шевченко, 16 лет, живет в пятиэтажке на окраине Черкасс. Утром — школа, после — работа на рынке: разгружает ящики с картошкой, чтобы купить матери таблетки от давления. Вечерами гоняет мяч на пустыре с ржавыми воротами. Тренер местной команды, Николай Петрович, хрипит: «Ты ж ногами думаешь, а не головой!» В квартире пахнет перекисью — отец, таксист, обрабатывает порез после драки с клиентом. Сестра Катя, 19 лет, собирает чемодан: «Свалю в Польшу, тут даже Wi-Fi ловит через раз». На
Алиса, с розовыми прядями в волосах, разгружает поддоны с круассанами в кофейне на Крещатике. Её коллега Леся шутит про «ведьминские скидки» на эспрессо, пока та незаметно чинит сломанную кофемолку взмахом пальцев. На Оболони Марина роется в архиве университета Шевченко — её конспекты по казацким обрядам испещрены пометками «Тарас, проверь даты!» и зарисовками рун. София, затянутая в вышитый жакет, торгуется со студентом из общежития №12: «Этот браслет из Карпатской сосны — от дурного глаза.
Анна, студентка-архивист из Киева, нашла в старом чемодане деда потрепанный блокнот с координатами и кассету. На пленке — мужской голос, напевающий *«Ой, у вишнёвому садочку»* сквозь помехи. В углу записи мелькнуло: *«Львов, 12.04.1986»*. Дед, бывший инженер Чернобыльской АЭС, никогда не говорил о работе. «Хватит копаться в пыли», — бросила мать, вытирая руки о фартук, но Аня села на поезд до Припяти, прихватив дедов компас с выцарапанными инициалами *«В.К.»*. В зоне отчуждения, у разрушенного
Настя, 23 года, в застиранной форме официантки из кафе «Волна», замечает в толпе мужчину в кожаном пиджаке — тот самый, что искал ее парня Макса неделю назад. Она срывается с места, пробирается через рынок Приморского района Одессы, где в воздухе висит запах соленой рыбы и перезрелых дынь. Макс, спрятанный на заброшенном складе за портом, достает из рюкзака пачку стодолларовых купюр: *«Это не мои, Насть. Я просто… хотел вытащить тебя отсюда»*. Она молча забирает деньги, прячет под подкладку
Арина, девушка из спального района Подмосковья, работает бариста в крошечном кафе у метро «Щёлковская». Каждое утро она замечает мужчину в кожаном пальто, заказывающего эспрессо с двойной порцией сахара. Однажды он оставляет на столике конверт с её детским фото и адресом заброшенного цеха в Люберцах. «Твой брат не утонул в 2005-м», — бормочет он, исчезая в толпе. Арина вспоминает, как десятилетие назад милиция закрыла дело Дениса, найдя его кроссовки на берегу пруда. Сейчас она снимает комнату
В спальном районе Перми, затянутом ноябрьской слякотью, Лиза Шубина втискивается в переполненную маршрутку. Её рюкзак с отслоившимся дном давит на колени, пахнет мокрым пенопластом и дешёвой туалетной водой от соседки. Дома мать, не отрываясь от монитора с бухгалтерскими сводками, бросает через плечо: «Опять в том своём подвале торчишь? Мусор вынести забыла». Лиза молча закусывает губу, разглядывая трещину на обоях в форме карты Австралии — след от её брошенного стакана в прошлом месяце. Завтра