Брюс Нозик

Джек Морроу, бывший морпех с татуировкой якоря на запястье, торчит в портовом баре *«Скрипучая чайка»* под Нью-Бедфордом. За стойкой Луис, бармен с шрамом через левую бровь, протирает стаканы тряпкой, пахнущей рыбой. «Опять за старым? — хрипит он, пододвигая Джеку виски. — Вчера у причала №12 видели огни. Как у того корабля из твоих бредней». Джек молчит, ковыряет ножом трещину в столе — там
Эмма, 28 лет, бариста в *Brew Haven* на Мелроуз, стирает следы корицы с фартука. Дэвид, 32, в заломленном воротнике рубашки Massimo Dutti, заказывает двойной эспрессо перед встречей с клиентом. Они сталкиваются у стойки — он роняет папку с документами по делу о наследстве, она подбирает лист с заметкой на полях: *"Купить фикус для офиса"*. "Ты тот самый юрист, который спорил с
Представьте: семья, которая буквально раздавлена горем. После смерти Роберта — того самого отца, что держал всё на себе, — они будто провалились в какую-то чужую реальность. Аризона, солнце палит, а у них внутри — вечная зима. Хелен, Конрад, Леонор… Не позавидуешь. Раньше-то жили на широкую ногу, а теперь ютятся в каком-то полуразвалившемся домишке у Дэррила, брата покойного. Ну знаете, тот тип
Знаешь, вот история такая: обычный мужик, Джордж, только отгулял свои сорок лет — шашлыки, друзья, семья, всё как положено. Ну думал, жизнь-то налажена. А наутро жена его буквально за руку тащит в больницу — мол, возраст, надо провериться. Ну он посопротивлялся, конечно, но согласился. Типа, разовый визит и свободен. А дальше — отрыв. Очнулся он в какой-то стерильной камере, голова ватная, шов
Знаете, иногда кажется, что Нью-Йорк начала 90-х — это отдельная вселенная, где законы пишутся на обрывках газет, а вместо неба — сплошная сажа от подожжённых машин. Вот в этом безумии и вылез на свет Винсент Колл, этот самый «Бешеный пёс». Представьте парня, который даже в дождь ходит в кожаной куртке — не из понтов, а потому что бронежилет дороже. Сначала все думали: очередной отморозок с