Сергей Марухин

Ника, 16 лет, живет в двухэтажном доме на окраине Твери с матерью-медсестрой Галиной. Каждое утро она протирает пыль с доставшегося от деда фотоаппарата «Зенит», пока Галина ставит чайник на плиту с отколотой эмалью. «В мед училище документы подай до пятницы, — мать бросает в раковину шприцы в прозрачных пакетах, — фотографии сыт не будешь». Ника снимает ржавые качели во дворе, где Артём в куртке с оторванным рукавом расписывает стену гаража баллончиком «Kudo». «В Москве конкурс, — он вытирает
В больничном коридоре с потрескавшейся краской на стенах хирург Андрей Гордеев в мятом халате спорит с медсестрой Ликой из-за нехватки обезболивающего. «Ты хоть понимаешь, что у меня в третьей палате парень с прободной язвой?» — бросает он, разворачивая историю болезни. Лика, поправляя съехавшую резинку на маске, парирует: «Склад закрыли в шесть, сама бегала — везде гирлянды да шампанское, а не ампулы». За спинами мелькает санитар Вадим в рваных кроссовках, таскающий капельницы — ему до утра
Представляешь, есть такой сериал про двух оперативников в провинциальной дыре — Князев и Земцов. Оба против преступности, но как два полюса! Старший, Князев, — прожжённый прагматик. Для него закон — как топор: руби с плеча, главное результат. «Бумажки? Свидетельства? Да плевать, — наверное, бурчит он, затягиваясь сигаретой. — Преступник должен сидеть». А Земцов, этот новичок с армейской выправкой, верит, что даже у гопников есть шанс исправиться. Ну знаешь, этакий идеалист с горящими глазами —