Эрик Браден

Дом Дидлов на Хейзел-стрит, 14 — желтый фасад с трещиной под крыльцом, внутри вечный бардак: в гостиной валяется гитара без струн, а на кухне микроволновка заедает дверцу. Молли, 15 лет, рыщет в груде белья, крича матери: «Джоан, ты видела мои черные джинсы?» — «В сушилке, но туда же залез носк Барри после футбола», — отвечает Джоан, поправляя очки и помешивая суп с плавающим лавровым листом. Ее муж Майкл, водитель грузовика, чинит кран в ванной, ворча: «Кто опять засорил трубы блестками?»
Представь: обычная улица, пара молодых. И вдруг — мигалки, скорая хватает девушку прямо с тротуара! Диабет, говорят. Все резко, как в плохом сне. Парень рядом — он явно не ожидал такого поворота — рвется с ними ехать, но фельдшер грубо отшивает: "Места нет!". Понимаешь? Типа, ты тут ни при чем, иди своей дорогой. А потом этот чувак, наверное, весь вечер себя пилит: "А что если?..". Решается на следующий день проведать ее в больнице. Приезжает — а ее там нет. Вообще. Ни в
Знаешь, есть такие фильмы, которые цепляют не спецэффектами, а тем, как в них бьётся живое, почти человеческое сердце. Вот смотрю я эту историю про умных приматов — и до сих пор мурашки. Третий фильм франшизы, а он, кажется, самый… горький? Там, где герои буквально разрываются между свободой и выживанием, как мы все, пожалуй. Представь: они летят на Землю из своего разрушенного мира, надеются на лучшее. А люди-то… Ну, люди как всегда. Встречают гостей то овациями, то клетками. Особенно врезался