Алина Иоана Сербан

В Скопье Мая, студентка-первокурсница, пытается сварить тавче гравче, но пересаливает фасоль. Соседка Баба Илинка, услышав кашель через тонкие стены, стучит в дверь деревянной ложкой: «Соль не картошка, Майо. В следующий раз клади пол ложки — смотри, как я». На кухне пахнет жжёным чесноком, а на столе валяется потрёпанная тетрадь с рецептами. В Варшаве Войтек, лысеющий автомеханик, ковыряется в смесителе, который протекает уже третью неделю. «Опять эти совдеповские трубы», — бормочет он, пока
Лора, 17 лет, в рваной кожанке, прячет под кроватью коробку с фотографиями бабушки-романи. Ее отец, Мирча, в ту же ночь уходит через окно кухни, когда в дверь стучат полицейские с бумагами о выселении табора под Мюнхеном. «Бери Марко и жди у фонтана возле вокзала», — шепчет он, передавая ей ключ от склада с вышитыми платками. Брат Лоры, 12-летний Марко, дрожит в углу, сжимая потрепанный мяч «Баварии». На полу — рассыпанные бусы и пустые банки от консервов с венским гуляшом. Через три дня они
Лора, 28 лет, упаковывает букеты в крохотном магазине на rue des Bouchers в Брюсселе. Её жених Антуан, банковский клерк с привычкой поправлять галстук каждые пять минут, задерживается на «важной встрече». Вечером, за пастой *carbonara* в кафе *Le Prétexte*, он вбрасывает: «Может, переедем в Париж после свадьбы? У них там филиал открывается». Лора молчит, ковыряя вилкой подгоревший бекон. Дома, пока Антуан храпит в ванной с опрокинутой бутылкой *Trappist*, она находит в его куртке чек из