Фермин Мартинес

Карлос, худощавый парень в потертой ковбойской шляпе, каждое утро разгружал коробки с креветками на рынке "Ла-Пласита". Его сестра Лупита, не отрываясь от вышивки салфеток с ацтекскими узорами, ворчала: *"Опять рыбой пропахнешь, лучше б в техникум поступал"*. За стеной лавки гремели грузовики с чили, а в переулке мальчишки гоняли мяч, задевая гирлянды из папиросной бумаги. Все
Мария, медсестра из рабочего квартала Мехико, заметила, что дочь Лупита перестала спать по ночам. Девочка рисовала в тетради одни и те же фигуры — высокого мужчину в шляпе и женщину с обгоревшей рукой. «Они шепчутся у окна, когда ты на дежурстве», — сказала Лупита, ковыряя ластиком дырку в бумаге. Через неделю в больнице, где работала Мария, умер пациент с необъяснимыми ожогами на груди. В его
Луис Моралес, фармацевт из Толуки, каждое утро поправлял очки и раскладывал пузырьки с лекарствами под жужжание неоновой лампы. Его дочь Ана, пятнадцати лет, рисовала в тетради углем чьи-то глаза, пока ждала отца после школы. В их доме с треснувшими ставнями пахло лавандой и сыростью. «Пап, я слышала, как кто-то ходил на кухне вчера ночью», — бросила Ана, проверяя замок на двери. Луис отмахнулся:
В старом рынке Монтеррея детектив Хавьер Мора находит в рюкзаке дочери Софии разбитый телефон с записями перестрелки между *Лос Кемадос* и полицией. На экране мелькают лица чиновников, принимающих пачки долларов в кабинете с ковром в стиле ацтеков. «Пап, я подобрала его возле *Ла Мансиони*», — бормочет София, разливая *атоле* по глиняным кружкам. Хавьер стирает отпечатки тряпкой, пахнущей лаймом,