Агат де Ла Фонтейн

Фантагиро, с потёртым кинжалом за поясом, пробирается через заросли чертополоха к развалинам замка Монтебелло. Рядом — Ромуальдо, его плащ зацепился за ветку. «Опять тряпку не убрал?» — бурчит она, выдергивая ткань. В сумке у неё треснувшее зеркало, подарок ведьмы Альдоры: «Найди отражение розы в лунном свете, и дверь откроется». Внутри замка — зал с мозаикой, изображающей дракона. Ромуальдо наступает на плиту с руной змеи — стены сдвигаются, зажимая его плечо. «Черт! Ты хоть карту смотрела?» —
Знаешь, иногда истории выворачивают душу наизнанку — вот как эта. Представь: 1941-й, где-то в глухой румынской деревушке. Лето, а от слова «лето» веет не теплом, а запахом пороха и страха. Местные евреи, словно сговорившись с самой судьбой, затевают авантюру, от которой волосы встают дыбом: строят поезд. Да-да, самый настоящий, с вагонами и паровозом, чтобы рвануть прямиком в Палестину, пока нацисты не накрыли их сетью. Смешно и жутко одновременно: бородатые мужики бреют бороды — кто бы мог
Знаешь, как бывает — прошлое настигает тебя там, где совсем не ждешь. Вот Джон, спустя десять лет после всей этой истории с Элизабет, затерялся среди парижских аукционов с их пыльными картинами и надменными богачами. И тут — бац! — видит на незнакомке тот самый платок. Тот самый, который когда-то скользил по коже Элизабет… А Ли, новая его муза, смотрит так, будто читает его мысли сквозь шелк. Пристаёт к ней, конечно, как навязчивый клиент в баре после третьего виски: «Откуда платок? Где она?».