Энтони О’Доннелл

Бенджамин Баркер, парикмахер с лицом, застывшим в полуулыбке, прячет бритвы в ящике с выщербленными углами. Его магазинчик на Флит-стрит — третий этаж над пекарней миссис Ловетт, где воздух пахнет жжёным сахаром и сажей. Клиенты, чаще докеры с грязными воротничками, заходят «подровнять бороду», но уходят через люк в полу — прямо в подвал. «Спина не затекла?» — бормочет Баркер, проводя пальцем по лезвию, пока мужчина в фартуке копошится у раковины. «Мясо слишком жёсткое для пирогов», — ворчит
Знаешь, иногда истории про великих людей такие... ну, совсем не про славу и триумф. Вот, например, легендарный иллюзионист — тот, который из любой ловушки выкрутится, — приезжает в туманный Эдинбург, и что ты думаешь? Втрескивается по уши в местную медиума! Да-да, ту самую, что обещает поговорить с духами. Ну а он-то ведь мать потерял — больное место. И вот она: «Ой, я свяжусь с ней, не проблема!» А он, видимо, так отчаялся, что готов горы золота сулить. Но я вот сразу подозреваю — ну медиум, в
1348 год. Столетняя война между Англией и Францией в самом разгаре, а тут ещё эти солдаты вваливаются в поместье — грязные, злые, как будто сама смерть на плечах у них висит. Леди Матильда аж сердце схватила, когда поняла: Уолтера с ними нет. Её муж, тот самый сэр де Меллерби, остался гнить в каком-то французском подземелье. Всё, конец? Ан нет! Эти оборванцы приволокли какого-то пленника — мол, обменяем, да ещё и золота сверху срубим. «Ну хоть что-то», — подумала Матильда сначала. Но потом...
В тихой долине Блекмор жила-была семья Джона Дарбейфилда — обычного возчика, чья жизнь круто перевернулась, стоило ему узнать, что в его жилах течёт кровь древнего рыцарского рода. Ну и ну! Вместо того чтобы радоваться или хотя бы задуматься, наш Джон словно с цепи сорвался: бросил работу, зачастил в кабаки, да ещё и манеры знатные перенимать начал. То ли смешно, то ли грустно — сам не поймёшь. А Тэсс? Бедная девчонка, старшая из детей, вмиг стала и матерью, и отцом, и кормилицей для всей