Шашанк Арора

Раджеш Шарма, 24 года, работает механиком в крохотной мастерской на окраине Ченнаи. Каждое утро он чинит рикши и старые мотоциклы «Баджадж», пахнущие маслом и бензином. Его младший брат, 16-летний Арджун, тайком пропускает школу, чтобы играть в крикет с уличной командой у полуразрушенного храма. «Ты опять не на уроках? — хрипит Раджеш, вытирая руки тряпкой. — Пахать на трех работах, чтобы ты в пыли мяч гонял?» Арджун молчит, разглядывая трещину на ракетке, подаренной отцом перед смертью. По
В переулке Бхинда, заваленном пластиковыми стаканами и объявлениями о пропавших котах, инспектор Арджун Ратхор натыкается на тело местного торговца специями. На запястье жертвы — татуировка в виде перевернутого трезубца, как у двух предыдущих трупов из трущоб Дхарави. «*Смотри, в кармане опять лежит кусок красной ткани,* — бормочет напарница Амина, разворачивая пакет чайной масалы, — *как в том киоске у рынка Кроуфорд.*» Арджун игнорирует звонок жены: третий день подряд она просит забрать дочь
Лина, девушка с шустрыми руками и потрескавшимися от горного ветра пальцами, копалась в корнях можжевельника возле хижины в Альпах. Ее бабка, Марта, сидела на каменном пороге, точа нож о плиту песчаника: «Снова в город собралась? Там не травы ищут, а души скупают». На следующий день Лина тащила мешки с сушеными цветами на рынок в Лозанне, где столкнулась с Жераром — парнем в потертой кожанке, торгующим контрабандными виниловыми пластинками. Он шепнул: «Слышал, твои чаи старуха Шарлотта за
Мира Капур, 17 лет, каждое утро поправляет паранджу так, чтобы спрятать потрепанную тетрадь для эскизов под тканью. Живет в Джайпуре, в доме с треснувшими голубыми ставнями, где мать растирает куркуму на камне у порога. После школы бежит на рынок за специями для семьи, но сворачивает к заброшенному складу, рисуя на стенах узоры мехенди, смешанные с острыми граффити. «Кто учил тебя этим похабным картинкам?» — шипит мать, находя под кроватью тюбик алой помады. Мира молчит, зная, что брат Арджун