Herman Du Plessis

Ли Цзясинь, в синей робе и потёртых кедах, каждый день втискивалась между гудящими станками на фабрике «Хуалянь». Её мать, лежащая на диване с разбитым подлокотником, кашляла в платок: «Сколько ещё вкалывать за гроши?» — бросала она, глядя на пачку счетов за лечение. Начальник цеха, Ван, тыкал пальцем в её табель: «Долг за электричество вычту из зарплаты. И не ной». По вечерам Цзясинь
Чжэн Жэньцзе, инспектор из участка в районе Даань, неделю не менял рубашку — следы кофе и пепла от благовоний тянулись от ворота до манжет. В кармане он носил смятый листок с координатами заброшенного храма на окраине Тайбэя, где нашли тело с синими прожилками на шее, будто в кожу вплели нити. «Опять эти паутины», — бормотал он, разглядывая фото жертвы под светом настольной лампы. Ли Вэньцзюнь,