Инь Чжушэн

Амай, 17 лет, с рыжим шрамом над бровью, живет в деревне Циньцзяо у подножия поросших бамбуком холмов. Утром 12 октября он чинит закопченный чайник на кухне с земляным полом, когда в окно врывается гул вертолетов. Мать, Сяолинь, в выцветшем синем фартуке, молча кладет в его рюкзак лепешки с луком и мешочек сушеных слив. «Ты последний, кто может дойти до Шаоси», — говорит она, не глядя, вытирая руки о ткань с пятном от соевого соуса. По дороге к заброшенной шахте, где прячутся соседи, Амай
Ли Шань, дочь часовщика, каждое утро поправляла деревянные шестерёнки в мастерской за лавкой с вяленой рыбой. Её пальцы пахли машинным маслом, а на столе валялись обрывки чертежей с пометками отца: *"Пружина слабеет к полудню"*. Однажды за стеной старых часов с драконьей резьбой послышался скрежет. Из механизма выползла тень с горящими глазами: *"Ты разбудила меня раньше срока... Они идут с востока, с факелами"*. К вечеру в деревне запылал амбар, а по грязной улице
Луо Фэн, худой парень в потертой куртке, каждую среду пробирался через рынок «Золотой карп», где воняло жареной лапшой и гнилыми фруктами. Он прятал окровавленные костяшки пальцев в карманах, пока шел к больнице на окраине города. Его мать, Цуйин, лежала в палате с треснувшим пластиковым окном, отказывалась от обезболивающих: «Деньги на лекарства потратила?» — бормотала она, перебирая буддийские четки. По ночам Луо дрался в подвале заброшенного кинотеатра — бетонный пол, крики зрителей, ставки