Николя Карпентье

Люка, 24 года, разгружает ящики на заднем дворе брюссельского антикварного магазина, когда натыкается на коробку с письмами 1980-х. Внутри — фото подростка, похожего на него, и заметка о пожаре в парижском кафе *Le Cendrier*. По дороге домой он сталкивается с Эмили, студенткой-архитектора, рисующей граффити на стене заброшенной пекарни. «Ты тоже видела эти тени возле моста?» — спрашивает она, не
Элен, 32 года, ворочает тесто в пекарне на окраине Брюсселя. Её пальцы в муке, волосы прилипли ко лбу от жары духовки. «Снова забыла про крем для эклеров», — бросает она коллеге Марку, который чинит полку с подгоревшими макарунами. Вечером, разбирая почту между квитанциями за свет и рекламой пиццерий, находит конверт с печатью Люксембурга. Тетя Марго, которую она видела последний раз в семь лет,
Люк, пятнадцатилетний парень с рыжим ежиком волос, торчащим из-под кепки *PSG*, целыми днями мотался между школой в Ле-Маре и кафе *La Brûlerie* на окраине Парижа. За стойкой он чистил старые кофемашины, пока хозяин Анри, ворча: *«Если разобьешь фильтр — вычту из зарплаты»*, пересчитывал мелочь из кассы. По вечерам Люк прятал в рюкзак объедки для бездомного пса у метро *Abbesses*, которого назвал