Мария Ром

Агент Смит в кожаной куртке с потёртыми локтями пробирается через подвал заброшенной церкви в Барселоне. В воздухе пахнет ладаном и плесенью. На полу — обрывки газет с фотографиями пропавших учёных. Встречает старуху-торговку, та шепчет: *«Он брал масло для ламп… говорил о звёздах»*. Смит находит медный ключ с гравировкой в виде дракона — тот же символ, что и на руке трупа в берлинском канале. Карла Браун, дочь физика-эмигранта, роется в его старом кабинете в Мюнхене. Находит под половицей
Знаешь, иногда старые фильмы цепляют так, будто в них спрятали какую-то магию. Вот смотрю я эту историю про пса и людей в снегах — и такой вау-эффект! Кадры там, конечно, не супер-навороченные по нынешним меркам, но атмосфера… Будто сам продираешься сквозь метель, чувствуешь ледяной ветер щекочущим кожу. Главный хвостатый герой — это же просто шедевр характера! То смотрит в кадр такими глазами, что аж мурашки, то рычит так, будто через экран передает: "Чувак, ты вообще понял, в каком мире
Представляешь, две сестры — полные противоположности. Одна, Жюстина, вся такая нежная, в облаках, верит в доброту и ангелов за окном. А вторая, Жюльетта, — прагматик до мозга костей, сразу видно: эта не растеряется. Вот их родители — хлоп, и нету. А монастырь, где они росли, просто берет и выставляет обеих за ворота с парой монет в кармане и каким-то бесполезным благословением. Ну, типа, "идите с Богом", ага, спасибо, конечно. Жюльетта, ясное дело, не думая ни секунды, вцепляется в
Помню, как однажды вечером наткнулся на старую плёнку — там, понимаешь, почти сотня женских судеб втиснута в один сюжет. Шестидесятые, конечно, но какой-то безумно актуальный надрыв сквозит в каждой сцене. Вот серьёзно, как они умудрились столько характеров не растерять? То ли режиссёр гений, то ли просто отчаялся и пустил всё на самотёк. Особенно врезался момент с этой рыжей — она молча курила у решётки, а за кадром голос зачитывал приговор. Мурашки, честно. Сейчас такое кино вряд ли снимут: