Карло Симони

Леонардо ковыряет кистью потрескавшуюся штукатурку в мастерской Верроккьо. Сандро тычет пальцем в эскиз крещения Христа: *«Твой ангел слишком женственный, Андреа выгонит»*. Леонардо растирает синий пигмент из толченых лепестков васильков — краска пахнет пылью и мочой. Переезд в Милан: Людовико иль Моро требует конную статую отца, но вместо воска для литья мастер зарисовывает дренажные каналы. Чечилия Галлерани позирует с белым горностаем на руках, ёжась от сквозняка в каменной зале. *«Шерсть
Знаешь, история такая – вроде бы всё уже кончено. Наши парни во Франции вломили гитлерикам по полной, все ждут салютов, объятий, глотка виски из фляжки… И тут – бац! Один-единственный потрёпанный немецкий танк, как призрак из прошлого, лезет в бой. Да не какой-нибудь генерал им командует, а сержант, у которого, кажется, мозги после контузии напрочь перепутались. Представляешь? Все уже мысленно дома, улыбки до ушей, а эта железная банка ползёт из дыма, стволом вертит – мол, выкусите, ребята, я