Шашанк Шенде

Араш, 27-летний механик из Тегерана, чинит старый «Пейкан» клиента, когда в бардачке находит потёртую карту с пометками на фарси и гуджарати. На обороте — координаты где-то под Джайсалмером. В тот же день Прия, студентка-архивист из Мумбаи, разбирает коробки в подвале городской библиотеки и натыкается на письмо 1947 года: «…спрятали ящик под плитой с драконьей меткой. Спросите у Надир-шаха в Кандагаре». Она гуглит имя — всплывает форум иранских антикваров. Араш пишет ей в личку после полуночи:
В Мумбаи, среди узких переулков трущоб Дхарави, 23-летний Раджа с шрамом над бровью чинит мопед, пока его сестра Амита продает самосы из корзины. Их сосед, старик Викас, находит в пересохшем колодце сумку с документами на фабрику пластмассы, принадлежащую местному политику Мегхе. «Это не просто мусор, — шепчет Викас, разглядывая печати, — здесь цифры… Они сливают отходы в реку». Раджа крадется ночью к фабрике, снимает на старый телефон ржавые трубы, из которых течет черная жидкость. Утром Амита
В деревне Пуна старый воин Танаджи Маласар учит сына Райба чинить каменную ловушку для обезьян. «Если сломается петля, зверь уйдёт, — бормочет он, затягивая узел из верёвки, — а нам зимой есть нечего». Жена Савитри, разливая чечевичную похлёбку по глиняным мискам, напоминает: «Удайбхан снова перекрыл дорогу к форту. Говорят, зерно гниёт в амбарах». Ночью Танаджи с другом Шиладжантом пробираются через заросшие кустарником тропы к развалинам старой сторожевой башни. Там, пряча факелы под плащами,
Лаки, 18 лет, в рваных кедах топчет пыльные переулки Мумбаи, пытаясь собрать долги за отцом-алкоголиком. Утром на рынке специй, где в воздухе висит запах жареного нута, она сталкивается с Арджуном — сыном кредитора, который тычет ей в лицо расписку: *«Твой батя задолжал 50 тысяч. Или плати, или забираем лавку»*. В кармане у Лаки только 200 рупий, скомканные от вчерашней подработки в прачечной. По дороге домой она находит в мусоре сломанный телефон, внутри — фото чужой переписки с упоминанием