Гражина Бленцка-Кольска

Кася, ворча на сломавшуюся кофеварку, заметила трещину на стене гаража — тонкую, как паутина, но тянущуюся к крыше. За окном дождь стучал по жестяной крыше магазина «У Зофии», где старуха Тереза каждое утро выкладывала баночки с горчицей, приговаривая: «Не купят — сами сгниём». Марек, её брат, нашёл в старом чемодане отца карту посёлка с отметками возле заброшенной мельницы. «Ты опять лезешь,
В старом варшавском районе Прага, среди развалин кирпичных домов с облупленной штукатуркой, тринадцатилетний Яцек в рваной куртке собирает группу из пяти детей. Он торгуется с уличным торговцем за банку тушенки, пока его сестра Оля, пряча за пазухой украденные спички, шепчет: *"В старом бомбоубежище за вокзалом уже ждут — там сухо, но пахнет плесенью"*. Ночью они пробираются через
В старом варшавском дворе на улице Заменгофа, Зося Краевская обнаружила в подвале чемодан с письмами 1940-х. Ее брат Павел, студент-историк, расшифровывал записи на идише, пока их соседка Ядвига, бывшая медсестра, вспоминала: *"Тут жил часовщик — рыжий, в очках. Уехал в ноябре, оставил кота"*. В кафе "Под лисой" Зося случайно пролила кофе на чертежи реставратора Томаша,
Представь: малец, одиннадцать лет от роду, зубрит строевой устав в военной школе, а сердцем-то витает где-то между венецианскими каналами. Да-да, этот Марек — настоящий фанат Венеции, хоть сам ни разу там не был! Смешно, правда? Вся родня — тетки, родичи, даже задиристый братан Виктор в четырнадцать — уже оттоптали там мостовые. А он, как попугай, названия площадей талдычит, карты наизусть
Знаешь, есть такая история про одного полицейского из захолустного польского городка — темные времена немецкой оккупации, всё такое. Этот Косс, вроде как, обычный служака: ловит евреев, борцов с режимом, бумажки подписывает. Но что-то внутри у него начинает бурлить, понимаешь? То ли совесть, то ли страх — сам, наверное, не разберет. Спивается потихоньку, будто водкой можно заткнуть дыру в душе. А