Брюс Люн

Сяо Фэй, пятнадцатилетний паренёк с облупленными ногтями от постоянных тренировок, таскает воду из колодца в деревне Шуйлинь. Каждое утро — одно и то же: разжечь печь в хибаре мастера Чэня, растереть ему спину мазью с запахом камфоры, отрабатывать стойки на скользких от росы камнях. «Если упадёшь в бою — не встанешь», — бубнит Чэнь, поправляя бамбуковый шест у Сяо под коленями. Вечерами парень
В Фошане, 1930-е. Ип Ман, худощавый, в сером халате, каждое утро разминает запястья у каменной стелы во дворе. Его жена Чен Винг Синг, с тугой косой за спиной, ставит на стол миски с рисовой кашей: «Сунь Лун опять просил научить его бить локтями». Ип Ман молча поправляет воротник, выходит на улицу — там уже ждут три подростка в потёртых куртках. В портовых кварталах японские солдаты гонят толпу к
Ли Вэй, слесарь с завода в промзоне Чунцина, обнаружил в расчётной ведомости за ноябрь вычет за сломанный станок — 3200 юаней. «Опять из зарплаты вычли?» — фыркнул Чжан Цзюнь, его сосед по общежитию, разливая в стаканы дешёвое пиво *Циндао*. На подоконнике валялись гайки, которые Ли Вэй принёс с ночной смены — пытался собрать детектор радиации из старого транзистора. В пятницу, когда тухли фонари
В Шанхае 1930-х аптекарь Лю Чэн втянулся в расследование убийства торговца шелком. На месте преступления он нашел обгоревшую маску с узором в виде языков пламени. Его соседка, танцовщица Мэйлин, заметила: «Эту штуку раньше носили только пожарные из гильдии на улице Фуцзянь — но их расформировали после бунта». Чэн, разбирая старые рецепты в аптеке «Золотой корень», обнаружил, что два клиента с
Знаешь, есть такой фильм про деревенского кулинара, который вдруг решается бросить вызов самому главному повару Имперского дворца. Ну, типа, история про то, как простой мужик с дровами и котелком берет под крыло какого-то юнца, чтобы научить его не только резать овощи быстрее ветра, но и… понимаешь, там же не просто суп варить! Это как битва за честь, за право называться лучшим, а еще — по-моему,