Дарина Лобода

Оксана, пахнущая пылью и ладаном, нашла на чердаке бабушкиного дома в карпатском селе сундук с выцветшей вышиванкой внутри. Под тканью лежало письмо на польском: *"Мария Шептицкая, 1923. Драгоценности под киотом в Успенском монастыре. Верни, пока не забрали"*. На кухне, разливая узвар в гранёные стаканы, сосед Иван хрипло засмеялся: "Твой пращур служил у графини — говорили, она бриллианты в гробах прятала". За окном гудел ветер, срывая яблоки с ранетки. На разбитой «Таврии»
Ева Коваленко очнулась в больнице на Оболони, под мерцающую лампу с треском. Из окна доносился гул троллейбуса, а плитка на полу давно потрескалась. Врач в мятом халате, представившись Олегом Петровичем, скривился: «Три недели комы. Вас вытащили из Toyota, врезавшейся в столб на Проспекте Правды». Ева нащупала шрам на виске, вспомнив только запах бензина и сирены. Дома, в хрущевке на Левом берегу, муж Максим раздраженно крутил ключи от BMW: «Где твой телефон? Опять с Артемом болтала?» В ящике
Ольга, медсестра из киевской горбольницы, в пятницу после смены зашла в кофейню на Подоле. Там её ждал Андрей, застройщик, в рубашке с закатанными рукавами — на локтях ещё остались следы бетонной пыли. "Опять бригаду кинули без премии? — спросила она, размешивая ложкой пенку на капучино. — Ты думаешь, если залить всё бетоном, проблемы исчезнут?" Он достал из кармана смятый чек за аренду крана, бросил на стол: "А ты как хотела? Чтобы я, как твой отец, в долгах по уши сидел?"
Вот как можно переосмыслить этот сюжет, добавив немного «человечности»: Знаете, иногда кажется, что семьи держатся на честном слове — ну вот как у Милы и Кости. Две дочки — Лика и Кира — буквально тянут всё на себе, пока родители... Ну, сами понимаете. Мила уже давно махнула рукой на мужа («Не мужик, а тень какая-то!»), зато вовсю крутит роман с Томашем — предприимчивым типом, у которого и деньги есть, и наглости не занимать. А вот их соседка Анна... Бедняжка годами живет как в подвешенном
Представляешь, Нине в один день как обухом по голове — дед ее, Павел Алексеевич, инфаркт схватил. Сердце в пятки, бросила всё и рванула в этот захолустный Старосельск. Думала, просто проведать, а оказалось — вляпалась в какую-то мыльную оперу. Только приехала, и тут как грибы после дождя: Славик, ее бывший одноклассник, который теперь важничает, будто весь город ему должен, с пошлыми шуточками лезет. Антон, новый директор школы — ну тот вообще ходячая неуверенность, краснеет, как первоклашка,
Вот, смотри: муж сбежал, оставив Ларису с тремя детьми и долгами по уши. Ну прям «наследство» так себе, да? Работу она искала-искала — а кому она нужна без образования да блата? Тоска… Уже думала, концы с концами не свесть, как вдруг Аркадий, тот ещё шутник (друг бывшего, кстати), всплывает: «Ларис, ты ж готовишь — обалдеть! Давай кафешку на дому!» Ну а что, отступать некуда. И понеслось: Аркадий таскает к ней своего начальника Димку. Сидят, уминают борщи да пироги, а глаза так и бегают — то на
Представь: глухая зима, провинциальный городишко, где даже новогодние огни кажутся тусклыми. И вдруг — бац! — сюда врывается эта столичная дива, Агата. Ну знаешь, такая со скандалами в прессе и холодным взглядом. Её затянули на местное радио, а ведущим оказался парень — Андрей. Тот ещё тип: в звёздах шарит, но не в тех, что на сцене, а в настоящих — телескоп, галактики, весь этот космический бред. Ну и представь их диалог: она едкая, циничная, он — ботаник, в шарфе до пят, пытается задавать
Вот, знаете, история эта — прямо как горсть песка из тех архивных курганов: кажется простой, а копнешь — слои драмы, страхов и такой любовной путаницы, что диву даешься. Представьте: город трясет от маньяка, все на нервах, а тут — бац! — новая жертва чудом выскальзывает из лап. Сергей, парень с пунктиком насчёт пунктуальности (ну, я бы на его месте часики перепроверял раз десять), буквально подхватывает Таню на лету. Девчонке повезло? Не без этого. Но кто же знал, что благодарность Ирины —
Представьте себе большую квартиру, где поколения путаются под ногами, как котята в коробке. Сначала все мило: бабушкины пироги, детский смех, общие праздники… Но потом — бац! — дети вырастают, женятся, плодят своих малышей, а старшие, вместо того чтобы вязать носки, вдруг заводят романы. И вот уже в ванной очередь с утра, как в метро в час пик, а на кухне вечные споры — чья очередь мыть раковину. Смешно, конечно, но жить так — будто носишь тесные туфли: сначала терпишь, а потом хочется выть.