Мукул Чадда

Рави, парень в потёртой кожаной куртке, каждый вечер задерживался у лавки со специями в переулке рядом с рынком Чандни. Там работала Аша — девушка в ярко-розовом сари, перебирающая кардамон и куркуму. «Сколько за имбирь?» — спросил он в пятый раз за неделю, пряча руки в карманы. Она, не поднимая глаз: «Двадцать рупий. Но для тебя — пятнадцать». Он брал пакет, роняя монеты на прилавок, и уходил,
Амиша, 19 лет, живет в переулках старого Мумбаи с младшим братом Раджем. Каждое утро она торгует самосой на рынке «Чор-базар», пока местная банда не требует дань с лоточников. «Сколько можно отдавать последние рупии?» — шипит Амиша, разбивая глиняный горшок о голову бандита. Вечером она тренируется во дворе, где сушится белье: отрабатывает удары ножнами от сломанного зонта, пока Радж следит за
Рави, лейтенант из департамента Мумбаи, копался в отчетах о серии убийств — жертв находили с отпечатком скорпиона на шее. Его информатор, худой парень в потрепанной футболке, шептал в закусочной возле рынка Кроуфорд: «Ты знаешь, кто за этим стоит. Скорпион не оставляет следов, но пятьсот рупий могут помочь памяти». Дома жена Прия собирала сына Анубхава в школу, бросив через плечо: «Опять
Раджеш, худой парень в потёртой рубашке, торчит у лотка с чаем возле станции Нью-Дели. Толкает стаканчик Мире, которая ворчит: «Двадцать рупий за грязную воду? Лучше бы паапери ка купил». Он хрипло смеётся, вытирая пот со лба тряпкой, и тычет пальцем в груду газет у дороги — там объявление о наборе водителей в Дубай. Мира, перебирая браслеты из дешёвого пластика, бросает: «Уедешь — вернёшься с
Знаешь таких людей, которым будто сама судьба подушки под бока подкладывает? Вот Ишан из Мумбаи — типичный маменькин сынок, да ещё и талантливый продюсер. Сестра за него горой, мама боготворит, квартира подруги — его сейчас пристанище. Жил, не тужил, всё как с ложечки слизывал. Все схватил, ничего не отпустил — ну а кто бы отказался? А потом... Бац! Как будто кто-то невидимый взял да щелкнул