Артем Вершинин

Аня, Катя и Марина топят печь в старом доме на окраине Твери. Аня возвращается с ночной смены в магазине «Рассвет», пахнет замерзшей картошкой и дешевым табаком. Катя развешивает на веревке промерзшее белье, ворчит: «Опять кипятильник сожгла, провод весь черный». Марина, не отрываясь от экрана телефона, ищет билеты в Питер — на тумбочке у кровати лежит открытка с Невским проспектом, подарок бывшего. Вечером за столом, пока едят гречку с тушенкой, Аня бросает: «Соседи видели, как к Семенычу
Лера, 16 лет, разбила синюю чашку с кошкой, когда мать снова завела разговор о курении. «Ты даже не спросила про контрольную по химии», — бросила она, подбирая осколки тряпкой для посуды. Мать-бухгалтер в застиранном халате достала из сумочки пачку «Винстон»: «Это я в твоей куртке нашла. Или школу бросишь, как отец нас?» Вечером Лера выбросила в мусоропровод учебник алгебры и ушла к Сане — парню с рассечённой бровью, который чинил у «Ашана» скутер. «Давай махнём в Питер», — предложил он,
Настя, 12 лет, в синей куртке с выцветшими заплатками на локтях, каждый день после школы торчит у «Василеостровской» с коробкой самодельных браслетов из бисера и проволоки. Осенний ветер с Невы сдувает ценники: «50 рублей». Мать, Ольга, медсестра в поликлинике на Среднем проспекте, ругается: «Опять уроки забросила?» — но Настя упрямо лепит на стену объявление: «Деньги на холодильник». В кармане — чек из ЖЭКа об отключении электричества через неделю. Однажды старушка из соседнего подъезда,
В провинциальном городке под Воронежем Николай Макаров, бывший водитель автобуса, ковыряется в старой «Волге» у гаража. Его жена Ольга, медсестра в районной поликлинике, размораживает холодильник, ворча: «Опять свет вырубали, весь суп прокис». Старший сын Сергей, приехавший из Москвы на выходные, пытается уговорить отца продать гараж: «Здесь же ржавчина по колёсам — кому это надо?» Николай бросает гаечный ключ в ведро: «Там дед иконы хранил, а ты — продать». Младшая дочь Катя, семнадцать лет,