Эвелин Хаманн

Томас, щурясь от дыма папиросы, ковырялся в паяльником в схеме передатчика, найденного на блошином рынке за пару марок. Рядом Клаус, в комбинезоне, запачканном машинным маслом, тащил в подвал динамики, снятые с разбитого «Фольксвагена». "Там еще проводка валяется в углу, — кричал он, спотыкаясь о ящик с пустыми бутылками, — если перепаяешь, может, хрипеть перестанет". Анна, разложив на столе краски, смешивала кроваво-красный и чёрный для плаката: "Завтра в эфире — песни протеста.