Йааков Коэн

Эсти Шапиро, с рыжими волосами, спрятанными под париком из чёрной пряжи, каждое утро месила тесто для халы под присмотром свекрови. Её муж Янки, пахнущий талмудической пылью, бубнил за столом: *«Ты забыла зажечь свечи в пятницу»*, пока она разбирала крошки между страницами его молитвенника. В синагоге на Ливокум-авеню женщины шептались о её бесплодии, а раввин советовал *«больше молиться, меньше мечтать»*. Однажды, стирая пятно вина с белой скатерти, она нашла старую фотографию матери —
Йонатан, 19 лет, из Тель-Авива, каждое утро покупает халу на рынке Кармель, пока его сосед Амит шутит про крошки в бороде. В Бруклине, Майлз, сын еврейского иммигранта, чинит старый Ford Mustang в гараже, заваленном банками из-под «Dr. Brown’s». Их жизни пересекаются через письма: йешива Йонатана организует переписку с диаспорой. «Ты вообще знаешь, что такое шаббат?» — Майлз сморщил лоб, разглядывая открытку с рисунком меноры. «У вас там только пустыни и танки?» — Йонатан закатывает глаза,
Йонатан, худой парень в потёртой кожаной куртке, рылся в старых коробках на чердаке дома в Хайфе. Нашёл блокнот отца с чертежами механизмов, напоминающих часы, и картой порта с пометкой *«9-й док, 03:00»*. Лиора, его соседка-студентка, принесла кофе в жестяной кружке: *«Ты опять пропустил лекцию. Опять эти конспирологии?»* Он молча показал ей обгоревшую фотографию отца у ворот завода «Баркай». Ночью у старого крана они наткнулись на Амира — бывшего охранника с шрамом через бровь. Тот вырвал