Рачанун Махаван

Ниса, мойщица посуды в душной кухне ресторана «Золотой лотос», находит в кармане старого фартука ключ от заброшенного дома в Тхонбури. Там, под трещающим вентилятором, она раскапывает коробку с письмами матери — желтые конверты пахнут плесенью и ладаном. «Ты что, в детективы играешь?» — хрипит Пим, её соседка по общежитию, разглядывая фото 1987 года, где Чалермсак, отец Нисы, стоит с незнакомкой у лотка с папайей на рынке Чатучак. Ниса крадёт меню с цифрами, которые складываются в адрес на
Нок споткнулся о ржавую решетку вентиляции, когда охранник схватил его за лодыжку. «Опять ты, Нок? Думал, воздуховод — твой личный выход?» — усмехнулся мужчина в черной форме, вытаскивая подростка наружу. Школа-интернат напоминала бетонный бункер: в классах пахло хлоркой, на стенах висели камеры с красными мигающими лампочками. Учитель Сарит каждое утро в 7:15 включал динамики с лекцией о «чистоте моральных принципов», пока ученики в серых комбинезонах ели рисовую кашу с рыбой. Чин прятал под
Пим, студентка факультета дизайна в университете Синлапакон, каждое утро покупала кофе с липким рисом у ларька возле станции BTS Мо Чит. Её соседка по общежитию, Тан, вечно опаздывала на лекции, оставляя на столе незакрытые тюбики акриловой краски. В мастерской на третьем этаже, где кондиционер гудел как старый холодильник, Пим прятала в стол блокнот с эскизами платьев — мечтала создать коллекцию для конкурса молодых дизайнеров. «Ты опять рисуешь этих кукол вместо эскизов интерьеров?» — фыркал
Амарин, 28 лет, разгребает коробки с антибиотиками в аптеке на улице Рачадамри. Рука дрожит, когда клиентка протягивает рецепт на сироп от кашля — почерк врача такой же корявый, как на записке, которую она нашла вчера в сумке: *«Не носи красное. Она заметит»*. Звонок матери прерывает дрожь в коленях. «Опять забыла купить бета-блокаторы? — шипит в трубку старуха. — Ты же знаешь, у меня давление скачет, как мячик». По дороге домой Амарин сворачивает в переулок за рынком, где продают жареных