Виктор Дупла

В старом районе Барселоны, на улице Каррер-де-Авиньо, 27-летняя Мариана Ортега разбирает коробки в подвале галереи *Sombra*. Среди холстов с треснувшим лаком она находит потёртый дневник 1893 года с инициалами «L.V.» — рисунки обнажённых фигур, перечёркнутые крестами, и записи о «чистке скверны». Её бойфренд Луис Вальехо, архитектор, ремонтирующий здание напротив, отмахивается: «Это просто старый
В Барселоне, в перегруженном инфекционном отделении больницы *Сан-Маркос*, хирург Лусио Моралес спорит с медсестрой Изабель Рохо из-за отсутствия антибиотиков. «Ты хочешь, чтобы я ампутировал ему ногу без обезболивания?» — хрипит он, вытирая лоб пропитанным потом платком. Изабель, перевязывая ожоги ребёнка из-за упавшей во время фиесты бенгальской свечи, бросает: «У нас нет выбора. Или ты забыл,
Мария разбила чашку с кофе, когда обнаружила в ящике кухонного стола справку из клиники «Сан-Игнасио» на имя своего сына, Лукаса. В графе «диагноз» стояло что-то неразборчивое, но подпись врача — Эдуардо Мендоса — запомнилась. Она позвонила мужу, Раулю, который замер на другом конце провода. «Это старая бумага, — пробормотал он. — Не трогай то, чего не понимаешь». Лукас в это время собирал пазл