Danielle Baez

Лиам, пятнадцатилетний парень с вечно запачканными резиновым клеем руками, копался в сарае за домом, разыскивая старую велосипедную камеру. Вместо нее он наткнулся на коробку с полуспущенными шариками, на каждом — силуэт животного: кошка с выгнутой спиной, кит с треснувшим плавником. «Чего ты там копаешь?» — крикнула мать с кухни, где шипел бекон. Шарик с кошкой неожиданно лопнул у него в ладони,
Маргарет, старший юрист в чикагской фирме «Крамер & Со», обнаруживает в документах по делу о загрязнении реки поддельные подписи коллег. Вместо того чтобы доложить партнерам, она стирает следы ластиком с запахом резины, прячет файл в ящик стола с сломанной ручкой. Дома, разогревая лазанью в микроволновке, она звонит сестре Элайзе: «Если я завалю это, нас вышвырнут из кооператива». На
Марк, хирург с пятнадцатилетним стажем, замечает, что перестал различать лица в морге — все кажутся ему восковыми куклами. В перерыве между дежурствами он натыкается на брошюру *"Планирование жизни после ухода"* в кафе больницы, где официантка Тереза, подкладывая ему бесплатный чизкейк, говорит: «У тебя глаза, как у моего отца перед инсультом». В это время в Бруклине София, 72 года,