Ханна Тэйлор-Гордон

Лука, 19 лет, чинит мопед в гараже на окраине тосканской деревни, пока его сестра Карла мешает рагу в чугунной кастрюле. В ящике с инструментами он находит медный ключ с гравировкой «LXV» — отец оставил его перед исчезновением. «*Папа говорил, эта штука связана с водой,*» — бормочет Лука, протирая маслом ржавые цепи. Ночью в дом вламываются двое в чёрных плащах, вырывают страницы из дневника отца
Яков Хайм, худой портной с облупленными ножницами в кармане, подбирает картофельные очистки у запертой пекарни в гетто. Его соседка Мейша, в платке с выцветшими розами, шепчет: *«Слышала? Ковальски из третьего подъезда говорил, будто у тебя радио…»* Яков кашляет, пряча лицо в воротник — вчера он соврал сироте Лисе, что слышал по новостям о близких советских танках. Теперь мальчишки рисуют мелом
Знаешь, представь себе: начало XIX века, глухая провинция где-то в Тюрингии. Шестнадцатилетние девчонки, которые с пелёнок заперты в каком-то странном приюте-казарме. Там их пичкают танцами, музыкой и этой всей светской мишурой — типа готовят к «высшему предназначению». А на деле? Ни тебе друзей со стороны, ни прогулок, ни даже нормальных разговоров. Только изнуряющие тренировки да строгий взгляд
Знаешь, иногда я думаю об Анне Франк — обычной девочке, которая два года пряталась от войны в душном амстердамском убежище. Представляешь? Ей бы в TikTok с подружками шутить, а вместо этого — шелест страниц дневника, ставшего единственным другом. Читаешь её записи — и мурашки: она-то описывает ссоры из-за туфлей или скучную кашу, а за этим фоном гудят сирены, шаги на лестнице... Вот что меня