Максим Даньшин

Оксана, 54 года, разгружает коробки с лекарствами в аптекѣ "Здоров’я" на окраинѣ Чернигова. Её сын Андрій, 19 лет, врѣзает кулакомъ въ стену, когда она прячетъ его повестку подъ коверъ съ оленями: «Ти що, збіраєшся мене до могили довезти, перш ніжъ відпустиш?» Вечеромъ она ставитъ холодный борщъ на пластиковый столикъ, а онъ тычетъ вилкой въ світлину батька-добровольца, погибшего подъ
Сергей закручивает сигарету на скамейке у киевского вокзала, наблюдая за туристкой в яркой косынке. «Через пять минут подходи, говори, что я брат», — бросает он Оле, поправляя поддельные часы на запястье. Девушка, доедая чебурек, кивает, оставляя жирное пятно на сумке с «брендовыми» кошельками с рынка «Юность». В автобусе до Борисполя Сергей считает дневную выручку: 3400 гривен, две зажигалки и
Саша, в потёртой куртке с капюшоном, ищет младшего брата Кати, пропавшего возле станции «Арсенальная». Он шарит по карманам, достаёт смятый чек из магазина «Велмарт» — последнее, что нашли в рюкзаке мальчишки. В метро пахнет масляной краской и пылью: рабочие заклеивают плакаты о пропавших поверх трещин на стенах. Бродяга у турникетов хрипит: «Там внизу не люди шляются… Крысы размером с таксу».
Олег, механик из прифронтового Краматорска, каждое утро чинил ржавые «Запорожцы» в гараже за домом. Его соседка Марина, медсестра в полуразрушенной горбольнице, тайком подкладывала ему в холодильник банки тушенки — «Чтоб не сдох с голоду, пока двигатели ковыряешь». Они спорили на кухне с треснувшим окном: «Уезжай хоть с эвакуационным», — бросала она, заматывая бинты. Он молча чинил ее чайник,
Лида вернулась в село под Херсоном после двух лет учебы в Киеве. Сестра Марина встретила ее на пороге старого дома с крыльцом, покосившимся от дождей: «Опять в резиновых сапогах? Городская мода?» В комнате пахло вяленой рыбой и полынью — отец, как всегда, развесил улов на веревке над печкой. Лида достала из рюкзака книгу по психологии, предложила помочь с уроками младшему брату Степке, но Марина