Майте Проэнса

Лукас, худощавый археолог с потёртым блокнотом в руках, копался в грунте под развалинами церкви Сан-Франсишку в Салвадоре. Влажный воздух пропитан запахом жареной муки *акараже* с лотка уличной торговки. «*Cadê o mapa que você jurou que tinha?*» — хрипло спросил его напарник, Жоау, поправляя кепку с выцветшим логотипом «Фламенго». Внезапно лопата ударила о каменную плиту с резными символами —
Представь: 1925 год, северо-восток Бразилии. Солнце будто взбесилось — земля потрескалась, как старые губы, а люди… Люди просто не могли больше. Голод, отчаяние, и эта адская пыль, которая лезет в глаза даже сквозь закрытые веки. Вот так и потянулись караваны беженцев на юг — с котомками, где кроме горсти муки да обрывков памяти ничего не осталось. А среди них — Габриэла. Мулатка с кожей,
Знаешь, иногда кажется, что в идеальных семьях все как по маслу — ан нет! Вот Бети Говейя, казалось бы, прожила жизнь как в сказке: муж Эужениу боготворил её с юности, бизнес крепкий построили — велосипеды там, спорттовары… Трое детей выросли — красавцы, умницы. Но фишка в том, что у каждой медали есть обратная сторона. А началось всё с юношеской драмы. Представь: Бети, беременная от другого,