Мими Сагадин

Джек Морган, ветеран с шрамом через левую бровь, копался в ржавом холодильнике своего трейлера на окраине Альбукерке, когда услышал скуление за дверью. Серая дворняга с голубыми прожилками на шерсти сидела в пыли, прижимая лапу к разбитой бутылке из-под текилы. "Ну и рожу ты себе выбрала", — проворчал он, заворачивая окровавленную лапу в старую футболку с логотипом "Harley-Davidson". Наутро царапина на руке Джека, которую он получил в драке накануне, исчезла. "Ты,
Лиам, 17 лет, живет в выцветшем домике на окраине Брекенвилля — городка в Техасе, где треснувший асфальт покрыт слоем пыли. Его сестра Элли, 13 лет, собирает кактусы в жестяные банки, а бабушка Рут целыми днями ворчит на сломанный кондиционер. После случайного ливня, залившего кухню, Лиам замечает связь: его мигрени совпадают с внезапными дождями. В гараже, среди ржавых инструментов и банок с краской, он экспериментирует — сжимает кулак, пока виски не начинают пульсировать, и на жестяную крышу
Знаешь, иногда кажется, что самые страшные времена истории — это просто строчки в учебниках. А потом вспоминаешь конец 30-х в Голландии, когда нацисты начали захватывать всё подряд, и мороз по коже. Представляешь? Обычные люди просыпаются утром, а за окном уже не их страна — машина пропаганды, страх, доносы. И вот тут-то и видно, кто чего стоит. Кто-то ломается сразу: продаёт соседей, родных матерей, лишь бы самому выжить. Кровь стынет, когда думаешь о таких поворотах. А другие... Ну, типа