Тамара Гвердцители

Марина, учительница литературы в школе N4, каждую пятницу задерживалась после звонка — раскладывала ворох сочинений про «Героя нашего времени» в потрепанную папку с кофейными пятнами. «Снова домой пешком? — кричала уборщица Галя, шваброй стуча по полу. — Дождь на подходе, зонт взяла?» Марина махала рукой, поправляя сползавший шарф, и шла через двор с облупившейся каруселью к остановке. В автобусе
В студии под яркими софитами, заляпанными кофейными пятнами, Олег Винник крутит в руках ручку, пока рыжеволосая Катя из Житомира дрожащим голосом тянет «Очи чёрные». Потап, не глядя, жмёт кнопку — кресло со скрипом разворачивается. «Ну наконец-то!» — перекрикивает гул зала Святослав Вакарчук, стуча ладонью по столу, где валяются обёртки от «Рошен». За кулисами стажёрка Маша роняет поднос с
Николай Семёнов, 67 лет из Новосибирска, в коричневом пиджаке с потёртыми локтями, заломил кепку в руке перед выходом. Софиты ослепили — он прищурился, поправил галстук с расцветкой «под сову». «Всю жизнь на тракторе, а теперь микрофон вот этот…» — пробормотал, переминаясь. За кулисами бабушка Зина, бывший инженер-химик, поправляла ему воротник: «Не дёргайся, Коля. Споешь — чай с вареньем
Знаешь, история Надежды Аллилуевой — это как будто страшная сказка, в которую не хочется верить. Представь: ей всего двенадцать, а он — друг семьи, тридцатичетырёхлетний беглый революционер с горящими глазами. Кавказский джигит, герой подполья, за чьими плечами уже тюрьмы и побеги. Ну как тут не влюбиться девочке, которая в кухне родителей слушает его байки о борьбе с царизмом? И вот она,