Арье Шернер

Лиора, 27 лет, с рыжими кудрями до плеч, каждую среду протирает стойку в караоке-баре *Neon Hummus* на окраине Тель-Авива. В углу зала — треснувший экран с титрами на иврите и арабском. «Ты опять забыла сменить фильтр в кондиционере?» — бросает ей Шимон, владелец, разбирая пачку сигарет «Дерех». В 23:15 заходит Амир, водитель маршрутки №48, с потёртым плейлистом песен на идише. Его смех перекрывает гул холодильника с газировкой «Темпо». Лиора поправляет облезлый лак на ногтях: «Если споёшь
В Тель-Авиве, на краю взлетной полосы аэропорта Бен-Гурион, Ноа Шарон, пилот грузового *Boeing 737*, находит в кабине конверт с детской фотографией своего покойного отца. Рядом — координаты заброшенного ангара в пустыне Негев. Её брат Томер, механик с татуировкой ястреба на запястье, в это время чинит двигатель *Cessna* для клиента-араба из Хайфы, который настаивает: «До заката, иначе не заплачу». В ангаре они обнаруживают старые журналы полётов отца с пометками «Рейс 42 — не учтён» и коробку с
В старом квартале Иерусалима, между лавками с медной посудой и корзинами фиников, Шмуэль—седой торговец коврами—спорит с юной Рахель из-за цены выцветшего персидского ковра. «Тридцать шекелей? Да тут нить торчит, как нерв у моей тёти Хавы!» — хрипит он, разворачивая узор. На соседней улице Авигдор, плотник с обожжёнными пальцами, мастерит полку для свитков Торы, ворча на сына-подростка, который тайком рисует граффити на глиняной стене мастерской. Запах жареных баклажанов смешивается с криками