Хакан Динчкол

Элиф, горничная с потёртым блокнотом в кармане, обнаружила медный ключ с гравировкой «1919» под ковром в номере 310. Арда, в помятой рубашке и с кружкой остывшего кофе, скривился: «Опять гости теряют хлам?» — но замолчал, разглядывая трещину на рукоятке. Они спустились в подвал, где пахло сыростью и анисовым чаем, нашли запертый сундук с письмами на османском. В углу валялась сломанная кукла в
Эмир, бывший криминальный репортер с шрамом на левой брови, перебирает старые выпуски газеты *Yeni Ses* в подсобке, заваленной папками 90-х. На столе — остывший айран в пластиковом стакане и распечатка уведомления о банкротстве издательства. Лейла, младшая коллега в растянутом свитере поверх рубашки, тычет пальцем в экран ноутбука: «Посмотри — муниципалитет снова слил отходы в Босфор. Если не
Эмир, худой парень в потертой кожаной куртке, разгружал ящики с гранатами на рынке в Кадыкёе, когда заметил Айше. Она торговалась со стариком за медный чайник, смеялась, поправляя платок на темных волосах. «Ты из тех, кто верит, что ржавчина придает характер?» — спросила она позже, показывая ему треснувшую вазу в своей мастерской за мечетью Ваникёй. По вечерам он заходил в кафе «Симал», где она
Эмир, пятнадцатилетний парень из района Фатих, нашел Халида, сирийского подростка, в своей комнате. Тот сидел на краю кровати, разглядывая трещину на стене в форме полумесяца. "Почему он спит в моей постели?" — Эмир шипел матери на кухне, пока та разливала кофе в медные чашки. "Он не спал три дня, сынок. У него нет даже сумки, только эта тетрадь с рисунками," — ответила она,