Гиги Бермингэм

Джек Морган, электрик из Питтсбурга, три месяца копит лезвия от бритв в коробке из-под зубного порошка. Его сосед по камере, Марко Ривера, бывший автомеханик, рисует на стене углём схему вентиляционных шахт. «Охранник в серых кроссовках сегодня дежурит до семи», — бросает Джек, натирая пол паркетным воском. В столовой они передают записку через банку с тушёнкой: «Перевозка медикаментов — 14-е, грузовой вход». Марко ломает хлебную корку пополам: «Если не выйдет — спуск в котельную заморожен».
Лора, на шестом месяце беременности, замечает, как радионяня в её доме в Бейкерсфилде ловит статику с приглушённым плачем. «Ты слышала? Это же ребёнок», — говорит она мужу Марку, инженеру-строителю, который, не отрываясь от чертежей, бормочет: «Глюки от новой прошивки. Выспись». К утру в детской появляются трещины, будто кто-то царапал штукатурку изнутри. На приёме у доктора Эллис в клинике «Санрайз» УЗИ показывает тень возле плода. «Артефакт съёмки», — настаивает врач, но Лора видит, как
Вот, знаешь, есть такие фильмы, которые как будто цепляют тебя за рукав и шепчут: «Давай, вспомни то самое чувство...». Представь: две сестры — ну полные противоположности. Одна — ветер в волосах и спонтанные поступки, другая — планы на каждый час (ну ты понимаешь, классические «зануда vs. душа компании»). И вот они вляпываются в какую-то историю, которая... Блин, даже не знаю, как описать. То ли это про старые обиды, то ли про то, как семейные тайны могут всколыхнуть всё, что ты думал о себе.